Очищение
У Саши Жабки пошатнулось серьезно здоровье, и общение наше на время прекратилось. Но сейчас есть необходимость излить душу. Собеседника я сотворил себе сам. Поскольку, в связи с преследованием за критику, у меня ухудшилось физическое состояние, я принимаю наркосодержащие препараты. И вот, вместо одной 
таблетки проглотил пять. Это не опасно, и даже для меня дает некий положительный эффект – забытье. Но и не полезно для моего тела, истерзанного священной борьбой с руководством Союза писателей Беларуси за судьбы несчастных членов этой бюджетной писательской организации. Результат моего эксперимента: напротив, чуть правее в кресле, развалилась моя гнусная сущность, как раз и отвечающая за борьбу. Критик, напоминающий Люцифера – ранее почти ангельского поведения и, вдруг, сбесившийся, распространяющий заведомо ложные сведения, порочащие честь и достоинство писателей творческой организации в лице председателя ОО «СПБ» Чергинца Н.И. и отдельных известных писателей Беларуси. Я не знал, что такая мразь живет во мне. Вот поэтому и назрело очищение…
Вначале отвлекусь. Надо настроиться на беседу с этим мерзавцем, внимательно, с явным ехидством рассматривающим меня. Я собираю сновидения с участием фантома Н.Чергинца. И вот сегодня под утро случилось очередное. Даже во сне он не оставляет меня. Но в сновидениях председатель совершенно иной: добрый, скромный, даже совестливый. Прямая противоположность субъекту on-line.
Ступени уходят далеко вверх. Они расположены между двумя высокими глухими серыми стенами. Полумрак, – это обычное освещение моих сновидений, – но не совсем темно. Вверху кажется даже посветлее. Впереди меня по ступеням очень быстро поднимается Николай Чергинец. Одет он странно: в темном полупальто, не зашнурованные ботинки и шапка-ушанка. Я догоняю его и двигаюсь чуть сзади справа. Мы занимаем почти всю ширину этого странного лестничного пролета.
По ощущению, Чергинец говорит, мол, вот как я еще быстро бегаю, но вдруг начинает замедлять ход и далее медленно продолжает подниматься. Замечаю, что ступени с его стороны шатаются именно с его стороны. Волнуюсь (!), хочу предупредить его об опасности, даже немного придерживаю.
Мне показалось, что навстречу, по моей стороне, кто-то приближается. Точно понимаю, что мы не разминемся, и принимаю решение: обгоняю Чергинца и иду перед ним, старательно оберегая его (!) от шатающихся ступенек.
Оказалось, я одет тоже в пальто и ощущаю, как мой спутник взялся сзади за полу его справа. Мне даже стало приятно (!), что я ему помогаю…
Проснувшись, несколько раз «прокрутил» сон в памяти, чтобы не забыть его. Я не сторонник разгадывать сновидения, но точно знаю, что они являются изобретением мозга. Мое бессознательное сформировало именно такое неосознанное сновидение. Оно мне кажется несколько знаковым, и показывает мое истинное отношение к реальному Николаю Чергинцу. Интересно, мой фантом ему является в сновидениях? Если является, то, наверное, каким-то монстром, который его постоянно давит или режет на части…
– Ты что, так и будешь дальше сопли размазывать? – спросил меня критик-Люцифер.
Конечно, я не идеал, и эта грубая сущность иногда выпирает из меня. Но раз сейчас я от нее освободился, значит, стал самим совершенством. Поэтому ответил очень вежливо:
– Послушай, родимый, если хочешь, чтобы я с тобой общался, веди себя прилично. Ты мне лучше расскажи, как дожил до такого состояния?
– Какого? – почти испугано вопросило ничтожество.
– Ты же был приличным критиком. Из дилетантов стал вырастать, а потом тебя понесло: начал гадить руководству СПБ, поливать грязью известных писателей, попросту – клеветать на них.
– Стоп, стоп, стоп… Ты отстранился от ситуации или выступаешь обвинителем?
Вот, черт, не обманешь его. Я же действительно хотел отстраниться от проблемы, подняться над ней… Сущность перебросила ногу за ногу, скривила в пренебрежении губу, и спокойно сказала:
– Факты давай.
– Это не ко мне. Их, наверное, предоставит униженная сторона. Но ты же так часто выступаешь в отношении руководства СПБ, что прямо неприлично.
– Снова голословишь? Посмотри сам на свой портал. Что ты там находишь?
Я посмотрел на монитор. Почему-то давно не обращался к статистике. Шесть статей об СПБ из двадцати последних.
– Ну, – продолжил критик-Люцифер, – шесть из двадцати. Это при том, что последняя неделя насыщена событиями, относящимися именно к СПБ. Сиди и молчи в тряпочку, в таком случае. Зачем вообще трогать одиозную организацию? Заметь, мы с тобой в одном теле живем.
Это сущность обращается к моему «Я». Действительно, я существую в соме, которую зовут Алекс (Александр, Алесь). Делю сильное, но уже не совсем здоровое тело с этой своей паскудной сущностью, которая гадит, да что там – просто ср#т на СПБ. И я ничего, зачастую, не могу сделать.
– Согласен, портал не является трибуной по производству грязи. Но так воспринимают мое поведение руководители…
– Не руководители, – резко перебило чмо, – а Чергинец. А он выживает из ума.
– Вот ты ляпаешь про его психическое состояние, а в тюрьму посадят наше тело. И тебе будет не до смеха после.
– Как ты меня уже достал, дристун! Перестань писать о них, и все. Пиши о пряниках. Я же тебе уже подсказывал. Ты хоть задавался вопросом, что практически всех писателей устраивает их гнусное существование. Перестань эти сказочки про Касту. Она была, есть и будет. Поставил уже сегодня цитату. Ну-ка наклацай ее на клаве. Давай, давай…
Мне даже не нужно спрашивать, что за цитата? Ведь это отродье – и есть я, вернее, часть «Меня». Но корни наши в одном сером веществе.
«Все гении, а талантливые произведения писать некому; все классики, а поэтов нет. В этой ситуации главенствовать начинают завистники и бездари, и они всё время что-то требуют для себя – почести, награды, звания». Магомед Ахмедов
– Ну что, тебе переводить нужно? Твои потуги для писателей ничего не значат…
– Брось, – теперь уже я перебил нахала, – ты же знаешь, что есть такие, кто сопротивляется беспределу.
– Уморил. И сколько их?
– Вообще, ты прав, – ответил я. Сущность сразу расплылась в противной улыбке. – Но я занимаюсь критикой, а не противостоянием. Мне интересно изучать состояние современной литературы, заниматься текущей критикой. Ведь ей уже никто (!) не занимается регулярно.
– Ты что, хочешь сделать революцию в нашей современной литературе? Не рубишь ситуацию?
– Рублю…
Вдруг меня неожиданно осенило, я даже разволновался.
– Послушай, так это же ты подбиваешь меня клеветать и поливать грязью уважаемое руководство СПБ и талантливых писателей. Ты же часто подталкиваешь меня приводить цитату* от Анатолия Матвиенко о количестве профессиональных писателей в СПБ и некомплектной руке фрезеровщика... Это тебе нужно задавать вопросы, а не мне…
Сущность зашевелилась в кресле, как бы разминая свои фантомные члены, и спокойно сказала:
– А вот и подумай о ситуации, сожитель, прежде чем обвинять меня. Действительно поднимись над ней, не ищи крайних, не бичуй и себя…
Тут сущность обмякла, и исчезла. Я сразу ощутил легкий шум в голове.
Чушь какая-то. Получается, замкнутый круг? На меня наезжает Н.Чергинец, я не могу не реагировать, и отвечаю. Следует его реакция, я отвечаю, поскольку снова не могу не реагировать на противоправные действия, если они угрожают моему телу, тьфу – мне. Меня спасает именно гласность. Иначе, втихаря, этот непорядочный человек уже задавил бы меня, и мне оставалось писать именно о пряниках. А я не умею это делать, не Усяед.
Неожиданно нарисовался временный выход. До съезда одиозного писательского союза осталось десяток дней. Сейчас активно идут отчетно-выборные конференции в отделениях, и писатели радостно выбирают прежних руководителей. То же случится и с председателем СПБ. Конечно, это будет означать конец писательской организации. Я не сомневаюсь. Если в руководство не придут свежие силы. Если не сменят карманный Президиум СПБ, не уберут из него балласт. И из Правления. Если не сменят тактику работы. А надежд на это практически нет. Поэтому литературный портал «ЛитКритика.by», являясь как бы истинной секцией критики СПБ, бельмо в глазу руководства СПБ, точнее, никак не остывающего Н.Чергинца. Вместо того, чтобы развивать критику и сотрудничать с порталом, – ведь на нем выступает немало его писателей, – он, готовит нары критику Новикову. А писателей, кто пишет на портал, запугивают.
Итак, принимаю решение до съезда не вспоминать о руководстве СПБ и его деятельности. Исключительно из благородных побуждений, которые лучше бы засунуть куда поглубже – никому они не нужны. Пусть сами писатели, без какого-то информационного давления (хотя его и не было) принимают решение. Сейчас активно идут отчетно-выборные конференции в отделениях. «Штыки» радостно выбирают прежних руководителей. Им не нужны перемены. Лишь единицы способны сопротивляться застою.
Пусть события развиваются естественным образом. Более того, если не произойдет никаких перемен, могу даже зуба дать, что на портале о деятельности руководства СПБ и вообще об этой одиозной организации, будет вспоминаться крайне редко. Только в связи с текущей критикой. Ведь есть множество тем, о которых, даже в случае с коматозной литературой, интересно рассуждать. Никуда не исчезнут публикации в изданиях холдинга. Появились интересные писатели, которых следует поддерживать. Правда, они вне СПБ.
Это предварительные намерения. Как повернется жизнь, никто не знает. Поскольку в головы людей, в том числе и руководителя СПБ, невозможно заглянуть. И все вынуждены довольствоваться их поведением, которое не всегда адекватно и лишь констатирует психическую деятельность…
Неожиданное очищение портала от недобросовестных «коллег», внутреннее очищение, даже события, связанные с III Съездом СПБ – это то, что мне подарила судьба на данном отрезке жизни. Я узнал много интересного. И жизнь продолжается…
Алесь Новікаў
* «В Союзе писателей Беларуси более 600 членов, свыше 300 в Минской организации. Профессионалов можно пересчитать по пальцам одной руки, даже если это некомплектная рука фрезеровщика. Остальные – любители, графоманы, дилетанты, копирайтеры, журналисты, воинствующие бездари или просто сочувствующие процессу».
Анатолий Матвиенко, член СПБ.
