Осторожно, конкурсная лихорадка
Не могу не опубликовать просьбу Михаила Лучицкого, помещенную в F.A.Q. конкурса «Первая глава». Это в пику руководству Союза писателей Беларуси и особенно членам Президиума, исключившим Ирину Шатырёнок из своих нестройных рядов.
А.Новиков
Уважаемый Оргкомитет, здравствуйте. Спасибо за возможность взглянуть на своё творчество глазами читателей и критиков. Спасибо за ваш энтузиазм и энергию в начинании, ставшем уже традиционным.
Отдельное спасибо за появившийся шанс общения с людьми, чей опыт и знания многому могут научить, ищущих свой путь в литературе.
Комментарии Ирины Шатырёнок можно перечитывать как учебник. Ирина не всегда одинаково доброжелательна к авторам, но её замечания -- о главном, что есть, или чего нет в конкурсных работах.
Приговоры этого критика строги без перехода на личности, без выпячивания своего я, или навязывания собственных жанровых предпочтений.
Похвалы Ирины Шатырёнок всегда искренни, наполнены интересом к автору и его произведению, всегда дают дебютанту аванс веры в его талант и успех.
Уважаемый Оргкомитет, обращаюсь к вам с просьбой. Подскажите координаты Ирины. Хочется связаться лично.
Михаил Лучицкий
***
Жизнь — не книга, она часто, почти всегда опровергает все лучшее, не утешает и не излечивает.
…Что только не представлено на конкурсе! Приключенческие, авантюрно-приключенческие, женские романы, фантастика, роман-постапокалипсис, военный роман, мистические детективы, путевые заметки, фэнтези, эзотерика, даже один роман-сновидение. Из статистики: 34 участника, которые попали в лонг-лист, 4 автора прислали свои работы на белорусском языке. Победителю конкурса — приз: издание книги.
Конкуренция высокая, но, читая отрывки из конкурсных текстов, все чаще ловишь себя на мысли, это уже было, было, было…
«Вторая принцесса королевства Конии Телланирра Аринель Мира Сейваш, путешествующая в поисках сестры, обнаруживает себя на берегу незнакомой реки…»
«Несметные богатства и лучшие драгоценности, балы и праздники, могущество, слава и безграничная власть, преклонение достойнейших мужчин — что ещё нужно женщине для счастья?»
«Невооруженным глазом было видно, что она им увлечена. Брат благоразумно вышел из комнаты, наблюдая за их стремительно растущим влечением друг к другу, закончившимся в спальне».
«После этого они ходили в обнимку как неразлучные попугайчики, и были объяты любовным чувством».
Не знаю, смеяться или плакать о «неразлучных попугайчиках», «стремительно растущему влечению друг к другу», «пропадающей зарплате», «факте прелюбодеяния» — редкая убогость чувств и мыслей. Конечно, существуют такие мысли и быт. Но какое отношение это нагромождение пошлости, дурновкусия и «птичьего языка» имеет к литературе, спрашиваю я вас, дорогие девочки и юноши, дамы и господа, писатели и неписатели, остальные начинающие авторы?
Идем дальше.
«События разворачиваются в недалёком будущем». «Нагнетавшаяся политическая обстановка не предвещала ничего хорошего. То тут, то там вспыхивали вооруженные конфликты. Политики были как всегда бессильны, а у военных оказались развязанные руки».
«Основа книги — мир, созданный Дмитрием Алексеевичем Глуховским, ставший целой серией книг «Метро 2033». Сумрачный мир ядерного постапокалипсиса, в котором люди, живущие в Москве, оказались заложниками своих страхов и обосновались на станциях метро, подвалах и бункерах».
Подражание необходимо: многие талантливые писатели учились на чужих романах, такой опыт в начале пути помогает молодому писателю расти. Позже в процессе познания мира и себя он избавится от заимствования, как сбрасывает старую кожу змея. Но есть и другие примеры, их много, и плохое подражание остается чуть ли не единственным мотивом для работы.
В одном коротком, на полстранички синопсисе романа-боевика насчитала четыре слова «убийцы», дальше пошли слова «война, смерть, безумие, ненависть, опасность, пустота».
«А я давно хотела испытать опыт земного ясновиденья… я вижу, что жизнь мою ведет молодой взбалмошный ангел… Я люблю своего ангела и стараюсь услышать: чему он учит меня во снах и просто в мыслях… Мое сотрудничество с ангелом Юли было незабываемым опытом».
Меня, например, настораживает, как молодое поколение людей, делающих первые шаги в литературе, так активно уходит от реальности в мистику, потусторонний мир, массово используя образы, далекие от литературы, — страшилки, вампиров, ангелов и т. п.Какой-то массовый вирус или мода на мистицизм, которая бурно размножается в последние годы, но уже изрядно надоела. В какой-то небольшой пропорции мистицизм допустим, как технический прием, но как самостоятельное явление доступен немногим.
Все эти приемы ухода в потусторонний мир сродни наркотическому, одним словом — нет доверия форме повествования, тем же контактам, монологам с ангелами и т. д.
«Нужно было выходить… что было так приятно… Он был там?.. мне будет с этого?... не было фонарей, город был пуст… Лезвие меча было… нам было хорошо… должен был узнать… всегда был там… тебе будет… было несомненно… тебе будет легче… Его не было... с тобой быть… можно было» и т. д.
Бедность не порок, но.
Языковая нищета — вот что поражает, в текстах она не исключение, а правило. Лень создать хотя бы мало-мальски живые картинки, все трафаретно, ходульно, нет художественных образов — одна фанера. Герои открывают рот, а их не слышно, микрофон выключен, все действо идет под дешевую «фанеру».
Детям, например, для их полноценного развития дают книжки с картинками, нарисованными контуром, чтобы их раскрасили, наполнили цветом: хорошая разминка для рук, развивается мелкая моторика пальцев. Но это детский сад. В нашем случае — это даже не детский литературный садик, а начальные ясельки для младенцев до года, они еще даже не ходят. А очень хотят. Желание — одно, возможности — совсем другое. Над возможностями надо работать, а не городить черт знает что!
Почему любой другой профессии надо долго и нудно учиться? Музыканту — годами каждый день играть на инструменте, балеринам — до седьмого пота разминать тело у станка, будущему художнику — рисовать карандашом, пловцу — по два раза в день наматывать километры в воде с хлоркой. Без ежедневной изнуряющей практики, без труда ничего не получится. Талант и труд, труд и талант — простые составляющие любого ремесла.
И вдруг среди посредственных работ — удача, настоящая удача! Неужели среди попыток «нафантастить» фэнтези и прочую имитацию сладко-розовой женской дури нашлось что-то стоящее? Приятно удивлена. Умение хорошо рассказать историю — первый признак прозы. Хороший повествовательный язык, окружающий мир виден глазами мальчика, там есть все. С первых абзацев автор сумел увлечь сюжетом, и это самое главное: автор схватил читателя за загривок и тащит за собой, читаешь с удовольствием, дальше, дальше, а больше ничего не надо.
Пишу отзыв талантливому автору, за ним другой, а он молчит. Но вот пришел ответ:
«Ирина, здравствуйте. Отправив …. на конкурс, я решил не читать комментариев. Какое-то время держался. Гадал, что же там о моём романе пишут. Пишут ли? Может, хвалят?... Или ругают? Наверняка. Я ведь себе много позволяю. Не главы, а рассказы. Главный герой назван моим же именем.
Нахально заявляю, что всё описанное соответствует действительности. И главное — вытянул на свет каких-то ущербных уродов. В том числе и себя. Стыдно признаться, но когда «читал» воображаемые комментарии, большей частью они рисовались мне в духе приветственных телеграмм (у Вас, Ирина, позаимствовал отличное определение).
Не сдюжил сам себя держать в неизвестности. Полез на страничку читательского голосования — Ваши слова, Ваше удивление и поздравление. Вы написали об отрывке так по-доброму, так тепло и в тоже время так профессионально, так всерьез, что я даже растерялся. Я ведь не уверен, что следующие рассказы … произвели бы на Вас такое же впечатление. И я-то знаю, что роман нельзя отнести к категории книг, наполненных романтикой и мальчишескими идеалами. Скорее уж наоборот.
Одиннадцать лет я писал …. Год редактирую. Не единожды у меня опускались руки. Главы, написанные 12, и 10, и 8 лет назад я вырезал из окончательного текста, и это примерно как самого себя оперировать по поводу гангрены.
Я не самородок. Увы. Сам процесс работы над текстом идет у меня мучительно тяжело и со скрипом. Могу месяцами не брать в руки ручку и бумагу. А из опубликованного — две маленькие новеллы в «Нёмане».
И вдруг Ваш комментарий — «настоящий образец долгожданной прозы».
Ирина, Вы дали мне силы продолжать. Закончить рассказы, написанные наполовину. Довести до ума две повести. Вновь засесть за пятую главу второго романа.
Благодаря Вам я вновь обрел нелегкий труд и радость писательского нетерпения, когда не можешь спать и идешь к письменному столу.
Спасибо Вам, Ирина!
P. S. Если бы я мог каким-то образом связаться с Вами лично, я хотел бы (если это возможно) выслать Вам роман полностью».
В хорошей литературе всегда цепляет, что болит. В биографиях многих состоявшихся писателей обращаешь внимание на такие закономерности: детское сиротство, болезни, потеря матери, именно матери, а не отца. В детском коллективе такой ребенок часто изгой. Если рядом бабушка — это спасение, старики и дети понимают друг друга, маленький человек в сиротстве не оставлен, растет и слышит доброе слово родного человека, сказки, песни, колыбельные. Но его душа рано отзывается на чужую боль — такие дети сострадательны, замкнуты, молчаливы, взрослеют не по годам, сами себе хозяева, лучший друг — бездомная собака. Кто в жизни много терял, был ей бит, менял города и профессии, кого предавали друзья и женщины, те быстрее приходят в литературу, им есть что сказать, поделиться наболевшим, своим внутренним миром, исповедаться.
К сожалению, сегодня многие начинающие воспринимают занятия литературой как легкое времяпрепровождение, что-то вроде парадной витрины в соцсетях. А читателю всегда было интересно расслышать и совпасть своей болью с чужой. Происходит некое замыкание, это целое открытие, а еще лучше «поучиться» на чужой жизни, пройти духовный тренинг, закалиться.
В парадных витринах выставляют напоказ успех, достижения, победы, часто ложные, там не ищут исцеления. Одинокий, израненный человек, как кошка, ищет бальзам для свой души, свой корешок или другую кошачью траву. Ведь настоящий диалог «писатель-читатель» очень закрытый, интимный, праздных наблюдателей там нет, это заветная территория, как у личного доктора: расскажешь все, как на духу.
Меньше всего мне хочется кого-то поучать, сама часто заблуждаюсь и делаю ошибки, например, верю людям, а люди предают и даже очень часто, открывая такие запредельные бездны, что и заглядывать страшно.
писатель
