Некая Светлана прислала ссылку на статью, «в которой А. Апанасевич дает свой критический ответ на критику».

Внимательно ознакомился и с удовольствием размещаю статью здесь, на портале. Я хотел дать свои комментарии или, хотя бы, выделить места, наиболее понравившиеся мне и дающие поводы для размышления. Но делать этого не буду. Пользователи могут сами ознакомиться со статьей и сделать выводы самостоятельно. Краткий комментарий я размещу отдельно, поскольку Анатолий акцентирует внимание на многих интересных вопросах и проблемах литературного процееса.

Хочу лишь отметить, что эту статью уважаемого Анатолия Апанасевича можно принять за образец реакции писателя на критику.

Анатомия стиха

Польза критики литературного произведения очевидна для того автора, который ищет пути к совершенствованию, для которого самолюбование – признак застоя или деградации. Невозможно только со своей позиции видеть всё то, что видят другие со своих позиций. А если стремится к глубине и широте взгляда, то виденье других – хорошая подсказка, полезное слово.

Полезна критика и для читателя, которая помогает ему разобраться в многообразии новых литературных произведений, выявить лучшее, определить уровень таланта писателя, сформировать эстетику читательского вкуса.

Но всё это уместно только в том случае, когда речь идёт о критике в её полновесном понимании, как области литературного творчества на грани искусства и науки о литературе. Попытка же обнажить только одни недостатки или ангажировано высветлить только одни достоинства, непременно исказит суть задачи: сказанное критическое слово будет неполноценным, а, значит, либо обидит автора, либо вскружит ему голову незаслуженными овациями, а читатель, который во многом полагается на чье-то мнение, будет введен в заблуждение.

Та критика, которую приходится читать сегодня, тот многочисленный материал в периодических изданиях, в большинстве своём – просто небольшие статейки, отзывы и суждения, критические заметки, основанные на личном вкусе, воспринимать которые, как окончательный вердикт творчеству писателя – удел, пожалуй, только молодых и амбициозных авторов.

Тот же, кто знает себе цену, в поверхностной, мимолётной оценке не нуждается! А самооценка автора, между тем, может быть далеко не всегда слишком высокой. Поэтому, если кто-то говорит такому автору, что-дэ у него где-то и что-то там не так – ничего не говорит. Да, можно иметь хороший литературный вкус, и основываясь на нем делать какие-то, иногда замечательные, критические материалы. Но дело вкуса – это мера чувства красоты, а для настоящей критики одной этой меры мало: нужны знания степеней и образцов прекрасного, беспристрастный взгляд на предмет критического анализа и высокая нравственность.

Каждому автору нужны не поверхностные мнения, а обоснованная точка зрения! Нужна обстоятельная критика, причём не нескольких стихотворений, а творчества в целом, или, по крайней мере, хотя бы одной книги целиком. То есть, необходима характеристика позиции автора, его мировоззренческой платформы, творческого уровня произведения. Анатомия одного-двух стихов – это что-то из школьной программы. Если поставить такую задачу и начать «анатомировать» отдельные куски произведения даже признанного авторитета, то «больные клетки» найдутся во многих «органах» этого произведения. Пример этому, кстати, приводится на одной из станиц litkritika.by, где посетители сайта полемизируют по качеству нескольких моих стихотворений.

Ещё, к примеру, если кто-то острым взглядом увидит человека в грязной обуви и тут же сделает вывод, что это – опустившийся, нечистоплотный элемент общества, иметь дело с которым не стоит, можно ли говорить о бесспорной проницательности такого взгляда? Едва ли! Ибо при более близком знакомстве может оказаться, что это человек глубокий и интересный, а грязная обувь…Ну, наступил ему кто-то только что на ботинок в автобусе, или по неосторожности он сам попал ногой в придорожную лужу – всяко бывает! Или вот, сегодня есть немало людей, считающих, что если у тебя недостойный автомобиль, если живешь ты не в собственном загородном доме, а в маленькой квартирке, то и сам ты – человек недостойный, иметь дело с тобой «настоящие парни» не будут. Нечто подобное происходит, когда критик наугад раскрывает книгу и пытается по первым словам вынести свой суровый и беспощадный вердикт автору: если в раскрытом томике стихов попадаются слабые стихи, значит, книгу – в печку, а поэта – на сечку. Да, если ты гурман и какое-то блюдо тебе не по вкусу, себя не переубедишь и есть его не станешь. Но это вовсе не значит, что это – и не блюдо вовсе, что оно несъедобно и для других. Одни обожают только пышные оранжерейные цветы, другие – скромные полевые. Если у одного – жена-красавица, а у второго – лягушка, так что ж, с ней уж и на званый ужин к батюшке нельзя? Что, начинающему автору, у которого слабых и плохих стихов больше, чем хороших, уж и заявлять миру о себе нельзя?

А вот что писал когда-то Л.Толстой о критике:

«Сейчас думал про критиков. Дело критика — толковать творения больших писателей, главное – выделить из большого количества написанной всеми нами дребедени – лучшее. И вместо этого, что ж они делают? Вымучат из себя, а то большей частью из плохого, но популярного писателя, выудят плоскую мыслишку и начинают на эту мыслишку, коверкая, извращая писателей, нанизывать их мысли. Так что под их руками большие писатели делаются маленькими, глубокие – мелкими и мудрые – глупыми. Это называется критика. И отчасти это отвечает требованиям массы – ограниченной массы – она рада, что хоть чем – нибудь, хоть глупостью, пришпилен большой писатель и заметен, но это не есть критика…. ».

(см.: Лев Толстой об искусстве и литературе. — М.: СП, 1958, т.2. — С. 521).

Как видим, уже в то время проблемы критики, как жанра литературной деятельности, существовали. А сегодня вполне уместно говорить, к сожалению, о кризисе критики: нет значительных имен, которые были бы у всех на слуху, нет значительных работ в этой области, настольных книг для писателя. Несмотря на многие десятилетия занятий критическим ремеслом, нет, наподобие живописи или музыке, школ критики, нет национальных теорий. Время Белинского с его концепцией критического реализма, когда произведение рассматривалось и истолковывалось в единстве его художественного целого, кануло в Лету. Туда же канула с распадом СССР и критика, как идеологическое средство и мощный механизм влияния на сознание трудовых масс, когда мнение партийного лидера являлось непререкаемой истиной для всех, когда под лавиной невыносимой критики замечательные творцы вынуждены были искать спасение для себя и своего творчества за границей.

Да, теперь – другое время: мировоззрение этих самых широких масс в основном стало формироваться под влиянием телевидения и интернета. И сегодня не большой, а малой критикой, не профессионально, а просто по желанию или по заказу, заняться может каждый. Неофиты и ведать не ведают об исследовательских традициях, а критерии критики каждый из них привносит свои. С уверенностью можно сказать, что тот, чье критическое слово было бы действительно веским, тот, кто по-отцовски смог бы пожурить, наставить и приободрить, в малую критику втянуть себя не даст. Ему либо некогда распыляться на веб-суету, либо недостойно выходить в одной шеренге с литературными «рыцарями», лихо бряцающими своими глиняными мечами критики. Ибо большинство, так сказать, «борцов за чистоту изящной словесности» либо озабочены слабым звоном монет в собственном кармане, а потому и пишут что попало тем, кто может хоть что-то за это заплатить, либо стремятся любыми способами возвысить звучание в чужих устах имени своего. Третьих, которые из праздности пописывают иногда то да сё, в расчет вообще принимать не следует.

Вот и получается, что воспринимать львиную долю критики надо также — с львиной долей спокойствия, ибо она, лжекритика, как пена и мусор всегда будет там, где бурно бушуют литературные волны. Тем же, кто не в состоянии сохранять такое спокойствие, возможно полезными окажутся слова Гете, который говорил, что человек ничего не пишущий имеет одно существенное преимущество перед человеком пишущим что-то: он не компрометирует себя. Поэтому, если можете, коллеги, не пишите, а не можете этого делать, — будьте готовы к лавине интерпретаций и трактовок ваших мыслей, сохраняйте спокойствие и продолжайте писать! И, может быть, однажды вам повезет, и ваши произведения попадут на стол не критического эпигона, а авторитетного писателя, который сделает достойный анализ вашему творчеству, напишет видный критический материал. И даже если в нем будет немало замечаний к вашим письменам, возрадуйтесь и будьте уверены: хорошая критика от хорошего критика всегда повышает общий интерес к предмету критики.

И наконец, и на довесок. Критика в принципе не может быть однозначной и окончательной, как не бывает нескольких во всем однозначных мнений. Тот же Л.Толстой, например, напрочь отвергал западноевропейское искусство. Для него Шекспир, Гете, Бетховен, Бах были «совсем дрянь» (Л. Толстой об искусстве и литературе, т. 2. стр. 243 — 244).

Много ли найдется тех, кто готов принять это суждение? Зато, уверен, живой отклик у многих найдут слова Вл.Маяковского:

Все хорошо: 

поэт поет, 

критик 

занимается критикой. 

У стихотворца — 

корытце свое, 

у критика — 

свое корытико. 

© Анатолий Апанасевич

Источник: http://pisateli.by/