Бесперспективное направление в белорусской литературе
Похоже, литература на протяжении всего своего развития связана с политикой. Может быть, за исключением произведений библейских времен. Некоторые писатели лишь коротко отзывались на политические события, кто-то, не стесняясь, обслуживал политику и идеологию правителей. Такое в массовом порядке наблюдалось, например, в Советском Союзе. Явно наблюдается сейчас и в России.
В Беларуси картина довольно странная. Два ведущих писательских союза. Казалось бы, бюджетный Союз писателей Беларуси должен на вполне понятном основании обслуживать интересы власти. Но этого не происходит. В основном, издаются одни и те же писатели,– литчиновники и их поплечники, – которые не все даже симпатизируют нынешней власти. Их, в основном, посредственные произведения, созданные по правилу «слепила из того, что было», не пользуются популярностью у читателей, пылятся на складах и в библиотеках.
Иное дело Союз белорусских писателей, который считается оппозиционным по отношению к власти. Весь более-менее талантливый люд из него старается получить премию Гедройца. И здесь я заметил интересные вещи, о которых сейчас и расскажу.
Альгерд Бахарэвіч
Наконец-то прочел внимательно роман Альгерда Бахаревича «Дзеці Аліндаркі» (Мінск, «Галіяфы»-2014). Поскольку моя цель не написание рецензии, а несколько шире, публикую краткий отзыв о романе, который соответствует действительности.
"Дети Алиндарки", безусловно, содержат в себе элементы антиутопии и даже альтернативной истории, но все-таки больше похожи на сказку – пусть автор и издевается над этим святым для многих жанра, как только может. Белорусские националисты заигрались в Язык и Историю. Они не хотят принимать действительности, в которой никакого Языка нет, а господствует один непреклоный Язык. Более того: владение Мовай считается психическим и физиологическим отклонением - последствиями опухоли под языком, которую можно купировать в раннем детстве. У родителей, которые тайно учат малышей говорить по-белорусски, специальные службы забирают детей, высылая их в исправительные пионерлагеря, где на государственные гранты проводит свои эксперименты доктор-самоучка. Впрочем, никто так и не нащупал у себя этой опухоли, о которой говорит Доктор, но раз он говорит, значит, она есть – Доктор не может ошибаться... Короче, все как в жизни.
Один из родителей похищает сына и дочь с исправительного лагеря и благодаря своей беспечности оставляет одних в темном лесу. Далее мы видим действительность преимущественно через призму картины мира мальчика и девочки, у которых на губах перемешались Мова и Язык, а также те идеологемы, которые с помощью этих молотков убили в их головы взрослые.
Такая вот получается силифлюкция, – заключает Мария Мартысевич.
(Перевод: А.Новиков)
(«Премия «Гедройца»: разгорается скандал»)
Все верно, за исключением «пионерлагерь». В книге просто «лагерь».
Отмечу, что Альгерд Бахаревич, несомненно, является талантливым писателем и его творчество заслуживает внимания критиков. К сожалению, для этого должны быть критики. А их в Беларуси практически нет. Кто-то сломался на этом трудном поприще, кто-то с легким сердцем переквалифицировался в так называемых «рецензентов».
Роман «Дети Алиндарки» увлекает с самого начала. Конечно, следует сначала уяснить из короткой аннотации, что это «сказка, сатира и антиутопия». Однозначно, он не является чтивом. Автор почему-то прибег к тарашкевице. Конечно, для белорусов, владеющих мовай, это не является препятствием в понимании текста. Во всяком случае, какого-либо неудобства я не ощутил.
Маю сястру зьелі ваўкі.
Лёччыка так усхвалявалі гэтыя словы, якія толькі што невядома чаму прыйшлі яму ў галаву – быццам ён неўпрыкмет пракаўтнуў іх разам з чарнічным лістком, да якога прыклеіўся маленькі жук з сонечным блікам на сьпіне – што Лёччык ажно перастаў жаваць, выпрастаўся, заплюшчыў вочы і зь нейкім урачыстым жахам прамовіў:
"Маю сястру зьелі ваўкі".
Голас прагучаў так, нібы належаў зусім ня Лёччыку, а камусьці іншаму.
Нібы нехта стаяў у Лёччыка за сьпінай.
Начало романа. Летчик – это имя мальчика. Его сестра – Лёся, от рождения – Сиа. Так назвал своих детей отец.
Автор очень точно передает язык нашего реального общения. Вообще, А.Бахаревич имеет свой стиль повествования, который мне импонирует. Не знаю, кто придумал обсцентную лексику, особенно в России (да и у нас), но писатели периодически к ней обращаются. Из песни слов не выбросить (с). Альгерд Бахаревич просто мастерски справляется с задачей удачного применения ненормативной лексики. Она к месту и иначе образы выглядели бы искусственными. Приведу несколько примеров.
Мабыць у іхніх вачах (соседей по квартире – А.Н.) так і мусіў выглядаць сапраўдны маньяк, сямейны гвалтаўнік і вырадак. Яны ведалі, усім сваім ябаным народным духам адчувалі, што тут нешта ня так.
І яны мелі рацыю.
Ну не шедевр?! Заметьте, это авторский текст. А вот и Доктор.
Ну-ка покажись, – уладна промовіў доктар. – Я хочу знать, что ты и правда здесь. Не все же так стыдятся своего лица. Я всегда тебе говорил, что главное голос. А лицо… В этой стране не осталось красивых мужчин, поверь мне. Это Беларусь, блядь.
Эти слова предназначались занятному персонажу рядовому Бохану.
Приведу еще интересную часть разговора лагерного психолога Татьяны Эдуардовны (татьяны эдуардовны) с отцом Летчика и Лёси.
"Ваша дочь не слышит дома чистого языка. А в школе не желает его слушать. Это очень заметно, если понаблюдать за ней во время групповых занятий. Вы, может быть, не совсем меня понимаете..."
"Чаму я мушу цябе разумець? – крыкнуў ён у думках. – Ты чужаніца – ты ня маеш права на разуменьне. Цябе не разумее нават зямля, па якой ты ходзіш".
"А что тут понимать... – асцярожна сказаў ён. – Буду стараться... это... побольше рисовать с Сиа. Людей".
Блядзей.
"Да, Сиа не говорит, – сьвідруючы яго вачыма, прамовіла Тацяна Эдуардаўна. – Но дело в том, что она пишет. И то, что она пишет... Вот, посмотрите. Может быть, вы и правда не знаете, что у нее в голове. Но вот это – это! – очень ярко демонстрирует, какая чудовищная речь, если это можно назвать речью, в этой голове звучит".
Отрывок очень емкого содержания. Здесь автор концентрировано показывает отношение к мове ее носителей, (наркоманов мовы), и тех, кто не общается на ней. Очень четко просматривается отношение «чистых белорусов» к остальным, особенно русскоязычным. А ведь это уже реальность.
Для более полного представления, завершу диалог еще одним отрывком.
"Никаких собственных языков не бывает, – павольна прамовіла Тацяна Эдуардаўна. – Есть язык, на котором говорит общество. Но в голове Сиа почему-то звучит не он. Более того, Сиа игнорирует тот язык, который слышит от людей. И я подозреваю, что вы ее поощряете в этом".
"Она ищет язык, который был бы для нее естественным", – прашаптаў бацька.
"Язык не выбирают. Естественный язык – тот, который поможет ей стать полноценным членом общества. На том языке, на котором думает она, на этой чудовищной смеси, которую не без вашей помощи продуцирует ее несчастный мозг, она всегда будет отставать в развитии. А вот, кстати, ее рисунок. Ваш портрет. Полюбуйтесь. Вот как она представляет себе дом".
На вырваным з альбому аркушы, у самым яго цэнтры, быў намаляваны чорны чалавек, які сядзеў над нейкай іконаю ў чорнай рамцы. Паміж ног у яго тырчала нешта прадаўгаватае, агромністае, напятае – ці то бутэлька, ці то чэлес.
Еще две цитаты, которые дополняют замечательную расслабленность автора в отношении лексики и отношение отца Лёси и Летчика к Языку.
"Добрый вечер, – сказала Тацяна Эдуардаўна, трасянуўшы сваімі раскошнымі валасамі. – Я к вам по делу. Откройте, пожалуйста. Надеюсь, Сиа дома".
Як жа яна правільна вымаўляе яе імя. Ніхто зь іх так ня ўмее. Насабачылася, сучка.
“Ідзіце дамоў, – махнуў рукой бацька. – Я нікуды вас не пушчу. Эта беспалезна… Я не магу больш чуць ваш ублюдачны Язык”.
Роман изобилует странными персонажами. Но ведь это сказка. А в каждой сказке присутствует реальность. И она, при ближайшем рассмотрении, может не сильно отличаться от сказочной. А.Бахаревич раскрывает то потаенное, что действительно имеется у некоторых в головах.
Итак, роман о Мове. Сразу вспоминается «Мова» Виктора Мартиновича. Для меня очевиден заказной характер темы. И не важно – это негласное требование устроителей «премии Гедройца» или желание авторов угодить им. Вспоминается и «Полигон» Андрея Лазуткина («Непроходной «Полигон»). О нем уже давно успешно забыли.
Я далек от мысли учить авторов, как писать и на каком языке творить. Но и А.Бахаревич, и В.Мартинович ратуют за мову на… мове. В чем здесь абсурд?
Читают такие романы те, кто владеет мовой. Их не нужно убеждать в ее изучении. Если писатель действительно болеет за свой родной язык (если он не изучен в конъюнктурных целях) и хочет привлечь к нему внимание и новых пользователей, то писать он должен на… Языке (русском языке). А.Бахаревич в своем романе просто выказывает свое отношение к языковой реальности, еще и искажая ее литературными способами, демонстрируя недюжинный талант.
Парадоксом является и тот факт, что авторы избрали себе в заложники язык общения. А ведь он дается каждому, как и характер, темперамент, пол, да хоть и тот же чэлес – независимо от желания. Личность каждого ребенка формируется с самого рождения. И никто не может упрекать, что он разговаривает не на том языке. Это моральное преступление…
Реальная помощь мове – требования равных условий наравне с русским языком. Пока они не равны – от чиновников, которые общаются с двуязычным «ябаным народным духам» не требуют обязательного знания Мовы. Нет соответствующих законодательных норм и никто не добивается их появления. А это должно быть наипервейшим условием для возрождения или развития Мовы.
Алесь Новікаў
