Домашнее задание Владимира СТЕПАНА
«…Абсолютно незначительные, блеклые творцы – такие, как Мартинович, Степан и сын забытого советского литератора Глобус – при жизни уже осчастливливают нас мемуарами о себе».
(перевод – А.Новиков)
Почему в наших государственных литературных изданиях (другие я меньше знаю) печатают молодых «мемуаристов»? Думаю, что у них просто очень тощие «редакторские портфели». Еще – публикуют «нужных писателей», без требования качества произведений.
Решил отдохнуть от поэзии, и в майском журнале «Нёман» (№5-2016) обратил внимание на новеллы Владимира СТЕПАНА. Общее название – «Золотая щель света».
Для меня выражение «золотая щель света» такая же шарада, как и поздняковское «наталенне Радзімай» и от тандема ученых (В.Гниломёдов, Н.Микулич) «учалавечаны час». Эти рекбусы я разбирать не буду. Наверное, просто стану собирать подобное в коллекцию.
Как я понял, новеллы В.СТЕПАНА автобиографичны. Это некие воспоминания детства и молодости, облеченные в неплохую литературную форму. Круг читателей такой прозы небольшой. Но это же не чтиво.
Я постарался, как и практически всегда, добросовестно, не предвзято и внимательно прочесть все новеллы. В результате сформировалось мнение, что автор достаточно хорошо владеет словом, но нередко отступает от канонов литературного языка.
После прочтения первой новеллы, – «Трава режет руки», – наступило разочарование. Я увлекся событиями и получил совсем пресную развязку. Причем, она никак не гармонировала с основным текстом. Так бывает, когда урезают более длинные тексты. Все же малую прозу надо уметь писать. Особенно миниатюры.
Школьник двенадцати с половиной лет сидит напротив умирающего учителя рисования в больнице. В связи с чем он там появился – не известно. Может, по заданию пионерской организации? Чувствует он себя неудобно, томится встречей.
Повествование идет от первого лица и получается, что рассказчик и автор – мальчик. Вот начало: «Мне двенадцать с половиной, я сижу на жестком стуле с железными ножками в узкой больничной палате на одно окно». В.СТЕПАНУ достаточно было вставить, например, одно слово «вспоминаю», и все стало бы на свои места. А так получается, что мальчик разговаривает взрослым языком.
Учитель (что он умирает от рака, становится ясно позже) вспоминает свои не совсем интересные для мальчика, но важные для себя события – уникальную поляну с грибами и процесс сбора лесных даров. Не людей вспоминает, даже близких, а природу. Описание достаточно правдоподобное. Я сам видел подобные места и даже продирался сквозь плотный ельник.
Мальчик скучает и думает о своем. Вот пример, из которого как раз видна взрослая речь двенадцатилетнего пацана:
Хочу сказать, что учитель думает-думает о картинах, которые не успел написать, о женщинах, о своих детях, о том, что скоро умрет. Про поцелуи, про женские ноги и груди, про свою вторую жену... Откуда я знаю, о чем ты думаешь? Я вот думаю о своем велосипеде, который оставил рядом с больничным крыльцом, в тени акации, и о том, что его могут украсть. Велосипед хороший, с новым передним колесом... И еще я думаю, что завтра меня отправят в деревню, и еще о том, кому достанутся все его коробки с красками, кисточки, карандаши, и бумага, и картон, и книжки...
Согласитесь, так мальчик не мог мыслить.
Учитель вспоминает, как проползал под ельником за грибами, и ему запомнилась трава. «Острая трава. И зеленая, и сухая руки режет».
Еще брошена фраза «В пятьдесят четвертом я вернулся... из армии, приехал домой...»
И вот финал, достойный танку (хокку):
Через неделю больной художник из седьмой палаты исчез. Его искали, волновались. И врачи искали, и вторая жена, и дети. Никто не знал, куда он пропал, а у меня никто не спрашивал. Через день он вернулся в больницу.
А через две недели умер.
Теперь я знаю, что учитель тогда, в 1954-м, вернулся из тюрьмы, а не из армии. Что посадили на восемь лет за то, что он рисовал в газете, выходившей под немцами. Но теперь эти знания потеряли и прежнюю важность свою, и даже смысл.
Чаще думаю о траве, о той самой, что режет руки.
Непонятно, почему у мальчика что-то должны были спрашивать? И загадкой остается, почему повзрослевший ребенок вспоминает о траве, что режет руки?..
Второй рассказ с проблемным названием «Золотая щель света» ведется от третьего лица. Возможно, это прием и автор воплотил свои воспоминания в такую форму. Если рассказ придуман, то события прописаны достаточно колоритно и качественно. Можно увидеть людские судьбы, проблемы. Я не буду пересказывать две оставшихся новеллы – рассказы имеют совсем невысокую художественную ценность. Такие произведения могут написать прилежные студенты старших курсов литфаков в качестве домашнего задания. Желающие могут прочесть их на сайте журнала. Остановлюсь на ошибках и неточностях.
«Золотая щель света». В начале рассказа в коротком абзаце четыре слова «дверь». Там же появляется «золотая щель». Пока без света.
Бабушка проходит мимо внука «но одеяло поправлять не стала». Одеяло сползло два абзаца ранее, и я уже забыл об этом незначительном событии. Пришлось возвращаться и искать – сползало ли оно?
«В кухне пахло арбузом. Его половина лежала на большой белой тарелке…». Пахло арбузом вообще, но «ЕГО половина…» Это стилистическая ошибка. Кроме того: «Она зажгла над столом свет. Половина арбуза стала ярко-красной». Снова злосчастная «половина арбуза», которая, понятно, не могла стать красной. Красный лишь срез арбуза.
Незавершенность событий (предложений) нередкая «болезнь» писателей. «Очки еще больше добавили лицу растерянности. Она поднесла телефон близко, потом отставила и принялась набирать цифры». Близко к чему? К глазам? К свету?.. Отставила куда? Тоже и в следующем предложении: «Но семечка в ведро не попала, и женщина торопливо наклонилась, подняла». Что подняла? Что сделала с семечкой? Дальше: «Села к столу и снова начала набирать». Что набирать?
Автор предполагает, что и так понятно, но завершение этих предложений должно обязательно быть. В последнем случае по автору получается: женщина подняла семечку и села набирать номер телефона. Это лучший вариант.
Используются просторечные выражения и слова. Например, «насобирать каштанов». Можно было и «насбирать» применить.
Последнее воспоминание – «Дедова хата» – интересно разве что самому автору. Оно достаточно подробное, что придает нудность рассказу. Несколько веет стилем М.Веллера. Впрочем, такой стиль встречается и в других новеллах подборки.
Сын, который прибыл в отпуск из армии, поехал с отцом на автобусе в дедову деревню. Вот они шли-шли (подробно описывается) и «пришли домой». Ни отец, ни, тем более, его сын не могли прийти домой, поскольку не живут в дедовой хате. Значит, следовало написать – «Подошли к дому (дедовой хате)». Это принципиально.
Понятно – раз деревня, то должны появиться дрова. «Часа через три на станину легло последнее бревно...» Автор не указывает, что во дворе разобранный станок (или часть лафета орудия). Возможно, он не знает, что приспособление для пилки дров называется «козлы».
Странным является следующее: «Отец помыл руки, накатал (просторечие; откуда накатал?) воды в жестяное корыто, чтобы грелась на солнце, рассказал, как в этом корыте мыли меня малого, а потом и брата». Герой что, в первый раз с отцом в деревню приехал за полтора десятка лет сознательной жизни? Но нет, далее – «…я взял в сенях знакомый с детства большой топор».
Снова просторечное разговорное выражение: «…секанул ольховый прутик, посмеялся своим мыслям». Каким мыслям посмеялся, не трудно догадаться. Парень с юмором.
«Снял чугунок и начал на маленькой сковороде жарить шкварки». Шкварки – это уже жареное сало. Зачем их жарить?
Еще – «…суп стоял налитый в тарелки, и ложки лежали». Где они лежали? А если бы ложки стояли в специальном контейнере, то получается: «суп стоял налитый в тарелки, и ложки стояли».
Первая новелла достаточно короткая, поэтому ошибок мало.
Вызывает сомнение такая картина:
«Там, на улице, в кустах и деревьях, щебечут птички, озвучивая движение теней на светлой стене.
…рассматриваю то пол, то свои поцарапанные руки, то снова стену, на которой пытаюсь отыскать и без труда нахожу в путанице листьев тени воробьев...»
Очень неудачное сравнение – «ельник тот низкий и такой густой, такой непролазный, как стена». Почему стена должна быть «пролазной»?
---
Я окунулся в мир воспоминаний автора, которые он достаточно подробно и красочно описал, но не получил удовлетворения от прочтения рассказов. Хотя, лучше уж такие новеллы, чем прямые откровения и муси-пуси от Владимира Липского, например.
К сожалению, к новеллам В.СТЕПАНА невозможно применить любимый В.Гниломёдовым метод М.Бахтина (как я понял, верный способ пустить «пыль в глаза» доверчивому читателю), так как в рассказах не найти «сложной системы связей, подвижного и изменчивого единства, которое можно разлагать на составные части, разнимать и анализировать». Так что буду ждать более подходящего случая.
---
Читать еще по теме: «ЛіМаразм-182. Дайце аўтару свайго крытыка»
