На бессрочной передовой
|
|
|
Писатель, публицист, |
В последние годы из пассивного читателя и наблюдателя за литературным процессом неожиданно для себя превратилась в активного участника. Но вот с чем столкнулась: «Ты не критик, а берешься судить чужое творчество». Зашевелилось сомнение, где, в чем искать опору. Да, не критик, нет подтверждающего образования (и где выдается такой важный документ), но читатель – точно. Никто не отберет у меня право быть хорошим читателем. Многолетнее чтение формирует вкус, способность думать, выбирать, отдавая предпочтение умным, сложным книгам, отличить подделку.
В домашней библиотеке обратила внимание на двухтомник Василя Быкова (1974). Раньше не читала предисловия в книгах, а теперь не пропущу. Открывает книгу рецензия Алеся Адамовича «На бестэрміновай перадавой», зачиталась. Как же могла забыть такого мастера публицистичного слова, не использовала его убедительные цитаты в своих аргументах, непростительно.
Перечитывая статьи А.Адамовича 60-90-х годов, стала искать в них ответы на современные вопросы литературы. Для меня в белорусской литературе сегодня, к сожалению, не хватает такого яркого мыслителя, философа, литературоведа, критика уровня Алеся Адамовича. На свои мучительные вопросы нахожу столько ответов в его творческом наследии, но они прогнозировались им еще в 70-80-х годах прошлого века, а как быть сегодня? А.Адамович говорил тогда о «молодой» белорусской прозе, но с тех пор прошло более 40 лет, кто скажет нам, какая наша проза, стала ли она более зрелой или все так же «молодая», какие произошли в ней изменения, куда мы движемся? Серьезные вопросы, они не ушли с повестки дня, только некому на них отвечать, измельчали темы ученых-литературоведов.
Критик не устает ссылаться на «бесконфликтную» литературу 50-х. Сегодня мы имеем «бесконфликтную критику», сплошь сервильную, гибкую, только кто об этой проблеме заявит в полный голос, с той профессиональной озабоченностью и беспощадной смелостью, присущей А.Адамовичу? Нет ответа.
Недавно обозреватель самой тиражной белорусской газеты делал опрос среди культурных читателей. На вопрос: «Кого из литературных критиков вы можете вспомнить – из мировой литературы, из белорусской?» – никто из уважаемых участников не вспомнил имя Алеся Адамовича.
Как же так, удивилась я. Алесь Адамович – вершина белорусского критического творчества второй половины ХХ века, с его уходом эта ниша так и осталась незаполненной, в нашей литературе его невозможно заменить. Он самый яркий, талантливый и недооцененный, исследовал творчество многих белорусских писателей своего времени, поднимал болезненные проблемы белорусской литературы, смело прогнозировал ее развитие, не боялся задавать болезненные вопросы, на которые порой у него не было однозначных ответов, он не стеснялся говорить «не ведаю». В литературной критике и публицистике не писал проходных статей, тем более «заказных», отличался исключительной честностью. Захотелось не просто перечитать А.Адамовича, но и на расстоянии лет проверить автора, не устарели ли его мысли, выдержали его убеждения испытание на прочность временем, соотнести себя, что и как изменилось в нас, в литературе.
«Любопытно затронуть и вот какую тему. Не просто влияние, воздействие наше друг на друга – одной национальной литературы на другую и всех сообща – на каждого в отдельности. Но и те случаи, когда даже корни или корешки какие-то (исторические и т.п.) тянутся в почву соседа. Стоит нам отдалиться на несколько столетий в прошлое, как сразу обнаруживается, что у нас есть общие писатели, общие произведения – даже белорусско-русско-украинско-литовско-польские! Не говоря уже о белорусско-русских или белорусско-украинских».
Тридцать лет назад написаны эти строки. Алесь Адамович в силу своего позитивного внутреннего устройства, жизнелюбия и утверждающего гуманизма приводит убедительные примеры, они роднят, объединяют разные литературы, писателей и читателей тогда еще общего советского пространства. Автор постоянно сопрягает, сравнивает разные литературы разных народов с ручейками, которые «легко и свободно вливаются в общее русло, в свою очередь усиливая и ускоряя те или иные течения». Неужели процесс, запущенный после 1991 года, бесповоротен, если разговор сегодня идет в лучшем случае о том, что отличает или отдаляет русского читателя от украинского или чем белорусская литература непохожа на русскую. Так ли сегодня важно и актуально, что разобщает, размежевывает, неужели не осталось общих узелков памяти, общих исторических скреп, может, пора забыть прошлые обиды и возвращаться к новому витку обустройства нашего совместного сосуществования по восходящей спирали.
Как современны статьи у А.Адамовича, написанные в 70-80-е годы.
«Не следует представлять свою литературу каким-то хутором, стоящим на отшибе от всех. Безусловно, при всей динамичности и способности аккумулировать все то, что обогащает, расширяет наш опыт, делает белорусскую традицию более разветвленной, а поэтому и более устойчивой на литературной планете, нам менее всего к лицу суетливость, стремление быть обязательно впереди любого «литературного прогресса»… При всем при том была бы не в пользу, а во вред каждой из литератур – и нашей также – хуторская амбиция: что мне ваш опыт, у меня своего хватает!» («Не хутор, но мир», 1981).
Как бы сегодня критик реагировал на патологическую серость, пошлость, неискоренимость нашей «провинциальности» и «хуторских амбиций», такими нелестными эпитетами в свое время наградил он присущие для белорусской литературы отрицательные черты. А в какой литературе их нет? Одно дело об этом недуге знать, и совсем другое – заострять постоянное внимание, говорить гневно, не боясь нападок со стороны бесконфликтных коллег и литературных чиновников.
«Когда человека хвалят на всех перекрестках, самое-самое время ему остановиться, оглядеться, задуматься: а какие они, те недостатки, слабости, которых в нем почему-то не замечают?.. Лучше вовремя это сделать». («А что там, дальше?», 1974).
Мы только обедняем себя, литературный процесс самообманом и хамелеонским конформизмом, если не обращаемся к великому наследию Адамовича. Да, тяжело подниматься над шкурным, личным, сиюминутным. Легче «забыть» провидчество более талантливого предшественника.
Адамович ссылается в своей статье «Надо ли бояться «чужих» классиков» (1980) на С.Залыгина «Воспоминание об А.Твардовском» (1978): «Плохие книги не потому плохи, что они плохие, это бы полбеды: они – живучие».
Алесь Адамович пишет: «Да, очень живучие! И формы борьбы за свое существование, и не лишь бы какое, а именно господствующее у них – у плохих книг, у серой литературы, – самые разные. Но главный прием ее – снизить идейно-эстетические критерии и эти сниженные критерии сделать нормой. Объявить их высшей – для своей, для «родной», литературы – нормой».
Вершину Адамовича не заслонить, его книги с нами, несмотря на то что давно не переиздавались, их автор приглашает нас к будущему творческому диалогу. Верю, они войдут в наш мир в новом прочтении, станут настольными пособиями в домашних библиотеках каждого писателя, критика, неравнодушного читателя. Мы должны сверять наш эстетический вкус, запросы, наше время и книги новолетия по компасу Алеся Адамовича. Тогда точно не собьемся с верного пути.
Фото из архива
Автор публикации: Ирина ШАТЫРЁНОК
Дата публикации: 09.12.2016
Комментарий А.Новикова:
Не стану комментировать всю статью И.Шатырёнок. Она много поработала над ней, и материал получился достаточно хороший. Меня интересуют тонкости. Их и прокомментирую.
«Но вот с чем столкнулась: «Ты не критик, а берешься судить чужое творчество». Зашевелилось сомнение, где, в чем искать опору. Да, не критик…»
Меня удивляет, насколько же некоторые люди готовы унижаться, проявлять «непротивление» по-Толстому, хотя сам он был достаточно крут и мог себя защитить. Кто-то по недоразумению, или недоумию сказал – «ты не критик» и тут же Ирина берет «под козырек» (или «под платок») – да, милейший, я не критик. А кто же ей, в таком случае, критические статьи писал? Правда, стоит отметить, что она давно отошла от критики.
Мне один талантливый писатель как-то прямо в лицо бросил: – Ты же не «коронованный критик». Вот так вот. На вопрос, где коронуют в критики, я ответ не получил.
Анатолий Аврутин так увлекся самокрасованием, наговорами и ложью в мой адрес, что допустил очевидный ляп: «Новиков со товарищи поливают своих коллег». Т.е., я коллега писателям, которых, правда, с остервенением «поливаю грязью». Толя, спасибо, родимый, а то бы я без твоего заключения не считал себя писателем.
Один чудак все хочет уже более пяти лет создать институт критики. Отвечу прямо: критиками не назначаются, а становятся. Конечно, при наличии определенных способностей. Изжеванный пример с Белинским. Писателем он был никаким, а критиком, по тем временам, замечательным. Читаемым и уважаемым. Наверное, и тогда находились те, кто говорил: – Что за критик этот Виссарион? – Какой писателишко, такой и критик. Но «корытико» у него было всегда полным.
Из материала И.Шатырёнок я не понял – А.Адамович был литературоведом или критиком.
«Не следует представлять свою литературу каким-то хутором, стоящим на отшибе от всех. Безусловно, при всей динамичности и способности аккумулировать все то, что обогащает, расширяет наш опыт, делает белорусскую традицию более разветвленной, а поэтому и более устойчивой на литературной планете, нам менее всего к лицу суетливость, стремление быть обязательно впереди любого «литературного прогресса».
«Хутор на отшибе», «динамичность, аккумулирование и обогащение», «разветвленная традиция»… Все это к критике не имеет отношения. К философии – да.
Конечно, скорее всего, А.Адамович писал объемную критику, по понятиям того времени. Или литературоведческие статьи. Из материала И.Шатырёнок я не понял конкретики.
Но сейчас иное время. Комната, в гостинице под названием «Литература», предназначенная для критиков, беспардонно заполнена так называемыми «рецензентами», широкой души писателями таких же расширенных аннотаций, отзывов, псевдокритиками, которым больше к лицу мантии философов или образ деревенского весельчака… Критиков конкретных литературных произведений современных авторов (это относится к текущей критике) трудно найти днем с огнем. А тех, кто занимается этим сложным и опасным трудом, всячески преследуют или игнорируют.
Но читателей можно обмануть лишь один раз. Книги сейчас дорогие. Поэтому расцвет текущей критики еще впереди. Иронической, с элементами сарказма. Подобная критика будет востребована лучше, чем литературные произведения. Представителями такой критики уже сейчас могут (при определенных условиях) с полным правом стать Михась Южик и Анатолий Матвиенко. Равных им в данном случае я не вижу. Именно у них критика – это относится к критическим материалам – живая, бьет не в бровь, а известно куда. У М.Южика немало подобной критики.
