«Грубость духа, грубость материи…»
В сборник поэзии Е.Евтушенко «Строфы века» включены произведения около девятисот поэтов. Понятно, что все они не могут быть одинакового мастерства. Несколько поэтов, о которых сейчас расскажу, не очень впечатлили меня, хотя стихотворения даже такого уровня сейчас трудно найти.
ДМИТРИЙ МЕРЕЖКОВСКИЙ
1865, Петербург – 1941, Париж
Из украинского небогатого дворянского рода. Окончил историко-филологическое отделение Петербургского университета. Первый сборник стихов выпустил в 1888 году. В 1889 году обвенчался с Зинаидой Гиппиус. Один из основателей русского символизма. Переводил греческие трагедии, ездил в Грецию. В 1895-1905 годах издал религиозно-философскую трилогию «Христос и Антихрист». Автор исследования «Л.Толстой и Достоевский. Жизнь и творчество» (1901-1902), «русской» трилогии «Царство Зверя» (1908-1918). Уже в 1914 году вышло 24-томное собрание сочинений Мережковского. Несколько заданный мистик. Но он сумел пророчески сказать обо всех нас: «Слишком ранние предтечи слишком медленной весны». Было у него и предчувствие, что буддизм одним крылом соприкасается с христианством. Ярый противник Октябрьской революции. Уехав в Париж, свято верил, что историческая миссия эмиграции – борьба с коммунизмом любыми средствами, и даже возлагал надежды на гитлеровскую войну против России. Сейчас вышло 4-томное собрание сочинений Мережковского и репринтно переизданы его романы. Однако самый большой успех завоевала не проза писателя, а его пьеса «Павел I», блестяще поставленная на сцене Театра Советской Армии в 1989 году, с гениально сыгравшим роль императора Олегом Борисовым.
Полностью помещу одно из трех представленных стихотворений.
Люблю иль нет, – легка мне безнадежность:
Пусть никогда не буду я твоим,
А все-таки порой такая нежность
В твоих глазах, как будто я любим.
Не мною жить, не мной страдать ты будешь,
И я пройду как тень от облаков;
Но никогда меня ты не забудешь,
И не замрет в тебе мой дальний зов.
Приснилась нам неведомая радость,
И знали мы во сне, что это сон...
А все-таки мучительная сладость
Есть для тебя и в том, что я – не он.
Д.Мережковский не принял революцию, однако прямого отрицания ее не нашел я в стихотворении «***Доброе, злое, ничтожное, славное...», строки из которого привожу:
Грубость духа, грубость материи,
Грубость жизни, любви – всего;
Грубость зверихи родной, Эсэсэрии, –
Грубость, дикость, – и в них торжество.
Обратите внимание: Эсэсэсэрия – «родная звериха». А в грубости и дикости – торжество. Не кажется ли это довольно странным?
Поэт думает, что все устаканится – «Может быть, всё разрешится, развяжется?» Но грубость и дикость, наследие 1937 года, до сих пор преследуют нас и будут преследовать какое-то время, так как в социуме имеются еще не только их реальные свидетели, носители, поскольку физически из той эпохи, но и более молодые люди, которым по нраву те времена.
***
О ВЛАДИМИРЕ УМАНОВЕ-КАПЛУНОВСКОМ (1865-(?) всего одна строка: «Настоящая фамилия – Каплуновский. Сотрудничал в сатирических журналах. Пользовался псевдонимом Вук». И помещено одно стихотворение
ШПИК
И в теплый день, и в день холодный,
Когда синеет мерзлый лик,
Гуляет поступью свободной
Шпик.
В кофейне иль в фойе театра
Ты рассуждаешь, увлечен...
Но пред тобой (узнаешь завтра!)
Он!
Сказал ты слово над могилой.
Всплакнул и головой поник –
К тебе спешит с улыбкой милой
Шпик.
И в час желанный юбилея,
Когда ты всеми оценен,
С тобою рядом всё смелее –
Он!..
<1908>
Вот такая нашпикованная жизнь была во времена Каплуновского.
***
ВЯЧЕСЛАВ ИВАНОВ
1866, Москва – 1949, Рим
Филологическое и историческое образование получил в Московском и Берлинском университетах. В 1902 году ездил в Грецию, Египет, Палестину. Его квартира в Петербурге, прозванная «башней», была одним из центров общения поэтов, художников, ученых. Для отношения Вячеслава Иванова к политике показательно, что в разгар гражданской войны он работал над диссертацией о культе Диониса, которую защитил в 1921 году в Баку. В 1924 году выехал в Италию, поселился в Риме, принял католичество. Издание в СССР книги стихов Вячеслава Иванова в 1976 году, после более чем полувекового перерыва, было разочаровывающим – за редким исключением, стихи оказались слишком бесплотными, риторическими, явно не выдержав испытания временем. Однако это не отменяет значительности фигуры Вячеслава Иванова в многопортретной галерее русской интеллигенции перед тем, как ее начали методично разрушать, подобно разным болезням, соединившимся в одну, революция, гражданская война, эмиграции, аресты и казни, Вторая мировая война, новые аресты. Если поэзию Мандельштама называли «тоской по мировой культуре», то для Вячеслава Иванова она была всецелым смыслом жизни и ее обиходом.
Стихотворение (их всего три) «Русский ум» 1890 года мне показалось кашей. Второе, «***Великое бессмертья хочет» – неудачное философствование. Опубликую последнее.
Так, вся на полосе подвижной
Отпечатлелась жизнь моя
Прямой уликой, необлыжной*
Мной сыгранного жития.
Но на себя, на лицедея.
Взглянуть разок из темноты,
Вмешаться в действие не смея,
Полюбопытствовал бы ты?
Аль жутко?.. А гляди, в начале
Мытарств и демонских расправ
Нас ожидает в темной зале
Загробный кинематограф.
---
*безобманной, объективной
Почему В.Иванов в этом сборнике? По мнению составителя он является «значительной фигурой в многопортретной галерее русской интеллигенции».
***
ВАСИЛИЙ КАНДИНСКИЙ
1866, Москва –1944, Париж
Родился в семье торговца чаем в Одессе и учился в музыкальной гимназии по классу виолончели и фортепиано. Изучал экономику и право в Московском университете. В 1896 году поехал в Мюнхен, где стал учиться живописи, познакомившись с такими мастерами, как Пауль Клее, Франц Марк, Алексей Явленский. От русских фольклорных стилизаций, от бледноцветных мирискуснических композиций, от реминисценций Беклнна смело шагнул в пропасть неизведанного и взорвал форму, принеся в хаос ее обломков волшебный порядок кажущейся беспорядочности. Холсты заискрились, зазвенели. Кандинский – один из выдающихся русских авангардистов, реформировавших визуальный контекст XX века, рассвободивших краски, которые хлынули, как растаявшие снежные потоки с гор, затопляя галереи и музеи столь же мощным, сколь замусоренным наводнением. Стало легко быть шарлатаном, самозванцем. Некоторые художники начали делать бизнес при помощи почти пустых и даже абсолютно пустых холстов. Не хватало только мальчика, который крикнул бы: «А король-то голый!» Над этой ярмаркой тщеславия спекулянтов фигура Кандинского всегда возвышалась по праву высочайшего профессионализма, стимулом которого была не рыночная, а внутренняя потребность. Сохранились лишь немногие стихи Кандинского. Но их достаточно, чтобы увидеть: и в поэзии он был непохожим на других. По-русски он написал немного, но выпустил в 1912 году целый сборник экспрессионистских стихотворений на немецком. Публикуемое здесь стихотворение было напечатано в сборнике футуристов «Пощечина общественному вкусу» без разрешения Кандинского, вызвав его протест.
В характеристике В.Кандинского обратил внимание на то, что его фигура «всегда возвышалась по праву» над «ярмаркой тщеславия». Насколько отличается поэзия (я не могу это назвать поэзией, разве что, прозаическое стихотворение) В.Кандинского от «пустого холста», судите сами, уважаемые читатели. Возможно, это «квадрат» Малевича в поэзии. Хотя, мне такой «студенческий авангардизм» нравится.
ПОЧЕМУ?
– Никто оттуда не выходил.
– Никто?
– Никто.
– Ни один?
– Нет.
– Да! А как я проходил мимо, один все-таки там стоял.
– Перед дверью?
– Перед дверью. Стоит и руки расставил.
– Да! Это потому, что он не хочет никого впустить.
– Никто туда не входил?
– Никто.
– Тот, который руки расставил, тот там был?
– Внутри?
– Да, внутри.
– Не знаю. Он руки расставил только затем, чтобы никто туда не вошел.
– Его туда поставили, чтоб никто туда внутрь не вошел? Того, который расставил руки?
– Нет. Он пришел сам, стал и руки расставил.
– И никто, никто, никто оттуда не выходил?
– Никто, никто.
Этим автором заканчиваю сегодня свой обзор. Впереди – Константин Бальмонт.
Алесь Новікаў
