История одного разочарования
Семь лет назад, волею судьбы, я оказался вовлечен в круговорот литературных процессов в стране. Я тогда даже не мог предположить, насколько они сложны. Так же не мог себе представить, через что мне придется пройти, создав в конце прошлого года «Белорусский литературный портал», сколько предстоит гов скверны всколыхнуть.
Уже за полгода, у меня набралось немало материалов, в том числе отзывов, критических, обзорных статей, аналитики. Не помню сейчас, кто из литераторов, с которыми я не успел испортить отношения в связи с увлечением критикой, посоветовал мне издать книгу. Моя леность и, отчасти, занятость позволили лишь недавно подготовить рукопись.
С Лилианой Федоровной Анцух, этой трудолюбивой, приятной в общении женщиной, главным редактором издательства «Четыре четверти» я знаком достаточно давно. Мы изредка встречались на различных литературных мероприятиях. Поскольку была достигнута предварительная договоренность, в начале августа я, уверенный в благоприятном исходе задуманного мероприятия с изданием первой книги, передал Лилиане Федоровне рукопись. Срок ознакомления с материалами она определила сама – две недели. Счастливый, в тот день я не мог предположить, чем закончится моя попытка. Однако через три недели я уже смутно догадывался о результате, не переставая лелеять надежду, не забывая про то, что она умирает последней. Но из недавней телефонной беседы я уже точно знал результат. Интуиция в последнее время меня практически не подводит.
Я точно знал, что сегодняшний поход в издательство будет безрезультатным и, в связи с этим, встреча с Лилианой Анцух будет короткой. Собственно, так и получилось.
Договорились мы встретиться «часов в 10-11», но у главного редактора я был записан на двенадцать. Об этом узнал, позвонив около десяти тридцати, выйдя из метро вблизи редакции.
- А я уже к вам подскочил, мы ведь договорились...
- Ну, раз «подскочили» – приходите, что делать, - примерно такой был ответ. Если перевести этот короткий диалог на нормальный язык, то получится приблизительно следующее: ты не ко времени, без тебя дел хватает. Но мне до переводов нет никакого дела – я иду забирать свою рукопись и много времени не отниму, а ожидать полтора часа меня как-то не прельщало.
Как только я вошел в кабинет и поздоровался, мне было показано пальцем в какой-то блокнот:
- Вот, на двенадцать... Ну ладно, сейчас отложу дела, садитесь.
В кабинете Лилиана Федоровна сидит не одна. В тот момент присутствовали двое ее работниц. Уже заходя, я отметил для себя некоторую напряженность в их позах и настороженность во взглядах. Такое бывает, если недавно разговаривали о том, кто пришел. В данном случае – обо мне. Скорее для работниц я повторил, обращаясь к главному редактору:
- Мы же договорились часов на десять-одиннадцать, но я у вас много времени не отниму, полагаю.
Устроившись на стуле напротив Лилианы Анцух, я, конечно, всякое ожидал услышать. Но то, что было сказано, поразило меня:
- Я внимательно прочла вашу рукопись..., очень внимательно..., - медленно и для уверенности дважды подчеркнула главный редактор и то, каким она говорила тоном и выражение ее лица, ничего хорошего не предвещало, а сказанное ею в следующий момент, - ...да, там есть отдельные критические статьи, но как-то..., - вероятно, вытянуло мое лицо, брови мои полезли вверх и я не смог скрыть удивление:
- Вы что, оцениваете мои статьи? – не сдержался я, - вы знаете, какой должна быть критика?
- Я не оцениваю, - теперь Лилиана Федоровна выразила свое удивление, причину которого она сразу и озвучила, - вы что, в таком тоне хотите начать беседу?
Оказывается, я должен был поблагодарить ее за оценку моего творчества. Я даже подумал, что состоялось рождение новой критикессы, которой даже Людмила Рублевская в подметки не годится. Но в безосновательных оценках своих статей я не нуждаюсь, независимо от того, какой титул носит оценщик или оценщица.
- Материал..., статьи не структурированы, - продолжила Лилиана Федоровна, - я не знаю... в таком виде...
- Что значит «не структурированы»? Это мои статьи за определенный период времени, указаны даты их публикации в инете, они помещены в хронологическом порядке.
Я полез в портфель за книгой Ирины Шатырёнок, которую специально купил заранее. В это время главный редактор что-то говорила, но я завершил свой маневр и показал ей книгу.
- Вот, посмотрите, такие же статьи, как и у меня. Получилась нормальная книга. Что у меня структурировать надо?
- Ша-ты-рё-нок? Я ей отказала. А какое издательство? «Регистр».
- Можно так же издать, - сказал я более для самоуспокоения.
- Понимаете, Александр, - снова медленно и размеренно проговорила Лилиана Анцух, - я вот уже около двадцати лет дистанцируюсь от политики. А у вас здесь...
- Но у меня там нет политики. Это мои статьи и относятся они к обществу, государству... Хотя...
Главный редактор начала еще что-то говорить и я понял, что продолжать веселить ее работниц, внимательно наблюдающих нашу беседу, не стоит.
- Я давно понял, Лилиана Федоровна, что вы не напечатаете книгу. Спасибо за внимание. Прошу отдать рукопись.
Взяв рукопись со стола, фактически из рук главного редактора, я стал запихивать ее в портфель.
- Вы вот так ставите вопрос? – спросила Лилиана Анцух. Она, вероятно, не ожидала такого поворота событий и внимательно наблюдала за моими неуклюжими действиями.
Никакого вопроса я не ставил. Для меня все было предельно ясно. Когда я уходил, сердобольная, добрая Лилиана Федоровна протянула мне пакет, в котором я более месяца назад передал ей рукопись. Я взял пакет и не смог удержаться:
- Вы у меня отняли месяц жизни, Лилиана Федоровна.
- Я у вас не отнимала месяц жизни, - пролепетала растерянно и в тоже время настойчиво главный редактор. Она что-то начала говорить еще, но я ее уже не слышал, поскольку вышел из кабинета. Облегчение – вот что я испытал.
Возмущен ли я этим происшествием? Нет, однозначно. Наоборот, это мне придало энергии и убеждение в том, что я издам свою первую книгу, благо, сейчас издательств великое множество. Вот только месяц действительно потерян. Можно было сразу отказать, или через какое-то разумное время, а не тянуть так долго.
На структуру книги я сразу обратил внимание Лилианы Федоровны еще при передаче ей рукописи и подчеркнул, что она состоит из двух частей. Вторая часть – «общество, государство, политика». Но писать о политиках и заниматься политикой или демонстрировать свои политические пристрастия – это разное. Причем, насколько я понимаю, Ирине Шатырёнок было отказано и без политики. Значит, не в этом дело.
Частично я знаю, кто мог оказать влияние на главного редактора, частично догадываюсь. Но, это уже пройденный этап. Я получил полезный опыт, а так же узнал, в каких унизительных условиях находятся наши, отечественные литераторы, как их унижают некоторые главные редакторы издательств, вторгаясь не в свою сферу.
