Разочарование сменяется безразличием
Литературная жизнь в нашей стране в сентябре, а особенно ноябре этого года имела абсолютное насыщение: общественность, причастная к литературе и литературным процессам, ожидала не то что III Съезда самого крупного союза писателей, а перемен. Однако в результате длительное ожидание сменилось разочарованием.
Я беседую с руководителем уже просто легендарного белорусского литературного портала «ЛитКритика.by», независимым критиком Александром Новиковым, которого самому могущественному писателю и литературному чиновнику Беларуси не удается уже более трех лет «согнуть в бараний рог» непокорного «летописца» Союза писателей Беларуси.
– Спасибо за рекламу. Да, ты точно подметил. Это сравнимо с усталостью металла. Можно даже сказать больше: писательское сообщество, наблюдатели, не только устали от СПБ и его руководства, но сейчас наступает фаза безразличия, которая связана с ремиссией синдрома (болезни) эмоциональной связи с этой уже точно одиозной организации. Это то, о чем я предупреждал. Для СПБ забвение – смерти подобно.
– Но как объяснить непомерный интерес СМИ к мероприятию? Раньше такого не было.
– Ты же сам сказал «легендарный». Считаю, что именно портал подогрел интерес к съезду. Достаточно вспомнить его новые рубрики, связанные со съездом, увлекательные обоснованные материалы, особенно статистику издания книг представителями литературной Касты – она пользовалась успехом, и я получил немало положительных откликов. Все это привлекло внимание к писательской организации. Следует признать, что накалялась обстановка в среде писателей. Об этом мало кто знает. Это и привело к повышенному интересу со стороны, следует подчеркнуть, независимых СМИ. Штатные – БЕЛТА, «СБ», «Звязда» и так осветили бы событие. Но на этом все и закончится. Посмотри в Интернете.
– Будешь итожить съезд?
– Нет. Такое решение принял вчера – у меня был замечательный день. Мое поведение круто изменил… аноним Карандей Петр Иванович, который изредка, но метко выступает на портале. Мои приоритеты резко меняются. Прежняя их схема «литература-критика-СПБ-литературные процессы» заменяется на «литература-критика-литературные процессы-разное». И даже в «разном» места для СПБ будет мало. Возможно, ежемесячные какие-то обобщения. Конечно, это не относится к «выходящему из ряда вон». Кроме того, пропадут лишь мои материалы. Однако кто желает, может выступить, или выступать постоянно хоть ежедневно. Конечно, в рамках законодательства и политики портала.
Николай Чергинец в компании классиков
– Коротко можешь рассказать о своих впечатлениях от грандиозного форума?
– Образно и кратко. Произошел массовый обман. Следует отметить, что практически все недовольные до съезда были выявлены, и с ними проводилась плотная работа, в основном, Г.Марчуком и Г.Пашковым. Доходило до абсурдов. Н.Чергинец вынужден был унижаться, беседовать с самыми опасными, терпеть их в своем кабинете, обещать с три короба. Некоторые обещания сдержали. Но, в основном, произошло кидалово. Например, обещали ввести в Правление – за молчание, понятно, – но не ввели. Одному прямо на съезде сказали примерно следующее: ты ж не буянь, тебя включаем в Правление. Он не выступил, хотя намеревался, а в Правление, в котором состоял ранее, не попал. Тоже и во втором случае, известном мне. Думаю, что для них еще не все закончилось.
Полагаю, что нет необходимости расшифровывать читателям, что такое «тридцать сребреников» и «понюшка табака». На съезде старый председатель «раскрыл табакерку» и состоялась массовая понюшка. Против повышения пенсий, гонораров, арендного жилья, отчислений от продаж иностранной литературы, возможности создавать безналоговые фабрики… не устоял ни один писатель, хотя это во многом очевидная лапша. В результате старый председатель стал новым.
– Ты веришь, что проголосовали единогласно?
– Я всегда концентрирую свое внимание на фактах. Стараюсь, во всяком случае. Мне не известно, что кто-то проголосовал «против». Кроме того, среди «недовольных» царила атмосфера страха. Некоторые понимали, что их выступление и голосование «против» ничего, кроме геморроя, не даст.
Так же, между «кто за?», беглым осмотром голосующих и «кто против?», «кто воздержался?», «принято единогласно!» были даже не секунды. Но, тем не менее, никто не вскочил и не сказал: «извините, я «против», а вы не заметили».
– Т.е., все было поставлено на высоком уровне, вплоть до безальтернативной кандидатуры и открытого голосования?
– Конечно. Меня удивляет другое – зачем надо было так позориться со своими дифирамбами Тамаре Красновой-Гусаченко, которая вела себя на грани приличия, и Ивану Саверченко? Иван Саверченко вообще личность самодостаточная. Сейчас сомневаюсь в таком заключении.
Понятно, почему выдали слащавые хвалебные речи председателю Елена Стельмах (она и предложила, если не ошибаюсь, кандидатуру нового-старого председателя) и Анатолий Крейдич, которого коллеги дважды «отгоняли от трибуны», захлопывая аплодисментами. Они теперь заместители председателя. В общем, все по-советски и мне даже, откровенно говоря, противно об этом говорить.
Оказывается, у нас давно не присваивали звание «Народный» писателям. Кого, как ты думаешь, видят среди них? Вопрос риторический. Я не могу себе представить, например, «Народный писатель Николай Чергинец». За что, харвестовское двадцатилетнее чтиво? Или «Народный писатель Георгий Марчук». Даже не смешно. Думаю, поезд с бланками на «народных» ушел. Надеюсь, безвозвратно.
Отмечу еще один момент. Фактом не могу его назвать, поскольку для этого следует верить тем, кто мне сообщил сведения о себе и других. Не все на съезде голосовали. Просто не поднимали карточки. Однако их нельзя отнести к воздержавшимся, поскольку такие должны были поднять карточки. Может, кто-то думал о своем: борще, будущих грядках, произведении, любовнице, недовольной жене… и пропустил момент голосования. Если эти случаи были, а я мало в этом сомневаюсь, то такие писатели вызывают уважение. Они ведь рисковали – могут донести предводителю (теперь, наверное, так не будут его называть).
– Как ты относишься сейчас к писателям и к этому союзу в целом?
– Не скрываю – в целом, я их просто презираю. Они не достойны моего внимания и здоровья. Как я могу относиться к людям-овцам? Причем я не осуждаю и не могу осуждать тех, кто мог повлиять на ход съезда. Хотя бы показать, что есть «иные». Ведь они зависят от старого-нового председателя и очень сильно. Не стану раскрывать, как оказывалось влияние на протестных писателей. Однако я не забываю о тех 40%, которые не присутствовали на съезде и тех немногих, кто хоть пытался изменить ситуацию в мыслях, несли не съезд свои выступления, но так и не выступили. Я их понимаю и никак не могу осуждать. Мне просто по-человечески их жалко.
– Чем будешь заниматься сейчас?
– Ты так спросил, будто я только этим одиозным союзом и занимался. Обижаешь. Я занимаюсь тем, что мне интересно. И читателям. Например, за два последних месяца сильно возросло число читателей портала – более чем на треть. Причем, увеличились глубина просмотра и количество постоянных читателей. Глубокий анализ и объективность – вот мои столпы в литературе. Я высвечиваю то, что не видят другие. Свободно владею как дедукцией, так и индукцией. А, значит, мои возможности гораздо выше полоскания «грязного белья» «сукиных детей» любого ранга из одиозного союза.
У меня есть интересные книги, которые недоступны для подавляющего числа читателей. С ними буду работать. Вообще, что-то спланировать невозможно, хотя генеральная линия сформирована. Например, я ставлю один материал, идет реакция на него и появляются другие материалы. Тем в литературе великое множество. Главное, не вляпаться в пошлые стандарты и штампы. Пока я далек от этого.
– Что ж, желаю тебе успехов.
– И тебе не хворать…
Саша Жабка, «Пресс-Корнели»
